Узнай историю города по QR-коду

Элеонора Прей – фигура для Владивостока культовая. 
Ее годы жизни с 1868 по 1954, американка по происхождению.Уехала она на Дальний восток в молодости,выйдя замуж за торговца,у которого был магазин во Владивостоке.
Элеонора Прей знаменита тем,что каждый день она писала и отправляла письма своим знакомым в разные страны мира.Она была прекрасной рассказчицой и ее письма все читали с удовольствием.Она написала 16000 страниц за 36 лет своих повествований.В последствии эти письма были собраны в книгу и напечатаны.

Первые впечатления:
24.06.1894. «В бухте стоят три русских военных корабля, и прошлой ночью на закате мы вышли на балкон, чтобы послушать, как военный оркестр исполняет русскую национальную молитву во время спуска флага. Это было прекрасно, и я надеюсь когда-нибудь достать ноты этой молитвы и послать их домой. Жизнь здесь лёгкая и очень весёлая — так мне кажется, но так как я из „восточной глубинки“, я не бывала много в обществе. Владивосток — это крепость империи,. поэтому здесь, конечно же, огромное число офицеров — как войсковых, так и флотских. Князья, бароны, вице-адмиралы, золотые галуны, шевроны и медные пуговицы столь обильны и повседневны, как мухи дома. Всё это повергало меня в трепет, когда офицеры начали наносить нам визиты, но теперь я могу проглотить всё это, даже не моргнув… Мне приходилось принимать двух вице-адмиралов, капитана высокого ранга, барона и Бог знает кого ещё, но я жива и рассказываю об этом».

О начале войны с Японией:

10.02.1904. «Наконец, это случилось, и напряжения, в котором мы прожили последние сутки, хватило бы на целую жизнь. Вчерашним утром я печатала фотографии, когда раздался пушечный выстрел. У меня сердце чуть не замерло, и казалось, прошёл час, прежде чем раздалось ещё два, и тогда я поняла, что это был сигнал к войне с адмиральского корабля „Россия“. Вскоре я узнала от своих друзей, что крейсеру „Громобой“ приказано выйти в море… Я пожелала им победы и по русскому обычаю дала своё благословение… А затем корабли отплыли — один за другим: сперва „Россия“ — около двух часов, затем „Богатырь“, потом „Рюрик“, а самым последним, около четырёх, — „Громобой“, и я молилась за него, пока он не скрылся из виду. Всё это очень тягостно для тех, у кого на борту имеются друзья и знакомые, но одному Богу ведомо, каково всё это для жён офицеров. Я не пошла на лёд, чтобы помахать им на прощание, ибо я не могла этого вынести. Некоторые из женщин падали в обморок, и, говорят, это было так печально!"

О свержении самодержавия:

17.03.1917. «Ну вот! Испытываешь заметное расстройство, когда, проснувшись нынче утром, оказываешься в новой действительности, и у всех нас такое ощущение, будто мы стоим на голове. В течение нескольких дней все пребывали в беспокойстве, потому что из Петербурга не было никаких телеграмм… Телеграмма была опубликована вчера в конце дня, и Алеутская вокруг редакции „Далёкой окраины“ была забита людьми, ожидавшими выхода листка… Всё это звучит замечательно, и если люди, которые это делают, смогут воплотить свои слова, над Россией встанет заря новой эры. Вместо того, чтобы отправить министров в тюрьму, большинство из них следовало бы повесить, но сердце сжимается, когда думаешь об императоре и императрице и о том, что они должны испытывать, видя, как все повернулись против них. Что император слаб, знает каждый, но это, скорее, его несчастье, нежели вина».

​

​